Это было под Ржевом

(Рассказы деда о войне)

Я много раз просил деда рассказать о войне. Дед не хотел, отмахивался от меня. Но все же я добился своего, и дед несколько длинных, зимних вечеров, лежа на натопленной русской печи или кровати возле печки, рассказывал мне о том как он воевал. Я десятилетний мальчишка, затаив дыхание, прижавшись к сильной дедовой груди, слушал, впитывал его рассказы и помню их до сих пор.

БОМБА

«Возьмешь трофей или если кого ни будь убьют его винтовку» - сказал командир. Призвали деда осенью 1941 года. Воевать пришлось зимой. Было очень холодно, вспоминает дед. После небольшой военной подготовки часть где служил дед отправили под Ржев. Там выдали оружие и отправили на передовую. Дед помогал пулемётчику. У него не было винтовки. Не хватило. Так было в первые начальные месяцы войны.

Под Ржевом наши войска постоянно наступали. Атаки шли, почти не стихая. Немец, хорошо укрепившись, успешно отбивал их. Жертв с нашей стороны было много. Не смотря на это командование, бросало и бросало все новые части под Ржев и продолжало наступление. Зима снег холод, все это усложняло задачу.

Рота, в которой был дед шла на передовую для соединения с основными частями Красной Армии. У какой-то деревни роту неожиданно обстреляли немцы. Убили несколько. Пошли в обход. Командир сказал: «Иди забери винтовку у убитого бойца».

Дед пополз в сторону ,где на поле лежали мертвые красноармейцы. Подполз к одному. Бледное мертвое лицо и кровь в уголках рта, хотя был мороз. Солдат был молод не больше двадцати. Дед потряс его за плечо, чтобы убедиться ,что он мертв. Немец видимо заметив какое то шевеление, начал стрелять. Пули взрыхлили снег вокруг деда и мёртвого красноармейца. Вырвав винтовку из мертвых рук, дед быстро пополз обратно. Несколько пуль вошли в тело мертвого солдата, успев это увидеть, дед перевернулся на бок, спину и скатился в овраг. Множество пуль ударили в то место где был дед, полетели комки снега, но дед успел уйти. В лесу он вскочил и побежал догонять своих. Теперь дед был вооружен.

Часто ребенком я спрашивал у деда: «Деда а много ты фашистов убил?»

Дед Егор отшучивался: «Я стрельну», - говорил он - «и поведу вот так, они так и валятся как домино».

«Деда, а по правде ?», - не унимался я. «Как они могут рядами валиться, у тебя же была винтовка, а не автомат».

Деда мрачнел и молчал. Не любил он когда убивали людей, даже фашистов.

«Рота наконец пришла в какую-то деревню», - продолжал рассказывать дед и решила здесь заночевать. Бойцы разместились по домам местных жителей, командиры назначили и выставили часовых. Деду пришлось быть на посту под утро. И когда было уже довольно светло, послышался гул летящего самолета. Дед поднял голову в верх самолет со свастикой. От него что-то отделилось и полетело вниз. Это что-то страшно ревело, свистело, визжало.

«Бомба», - подумал дед.

Но это была не бомба, как потом узнали, а бочка с дырами, чтобы наводить ужас на тех кого бомбят. Бомбы он сбросил следом. «Воздух!», - закричал кто-то. Все попадали. Дед укрылся в яме у дома. Бомбы вреда не принесли. Взорвались в поле, упав на окраине деревни. Так дед встретил фронт.

Это было легкое дуновение войны, как потом говорил дед. Весь ее ужас, вся античеловеческая суть раскрылась чуть позже.

Вскоре рота пришла в назначенное место и соединилась с основными частями Красной Армии наступавшей на Ржев.

Первый бой

(второй рассказ деда)

На второй день вечером устроившись рядом с дедом на койке, прижавшись к его крепкой и широкой груди я опять упросил деда рассказать о войне. И дед продолжал вспоминать.

- Надо было взять очередную деревню перед Ржевом. В ней засели немцы, хорошо укрепились, дзоты с пулеметами простреливали все поле, по которому приходилось наступать нашим войскам. Постоянна била и артиллерия. Командиры и комиссары наших воск бегали по окопам, пытаясь поднять солдат в атаку. Обстрел стоял адский. Пулеметы, автоматы, артиллерия работали по нашим наступающим ротам без устали. Только вроде наши войска пытались подняться в атаку, как плотный огонь немцев снова загонял солдат в окопы.

И казалось, никакая сила не заставит их подняться, выскочить из окопов и атаковать фашистов. Если кто-то и пытался выскочить из окопа, бешеный огонь с немецкой стороны сражал его наповал и солдат катился на дно окопа. Командиры и комиссары стреляли в воздух, угрожали пистолетами , пытаясь вытолкнуть солдат из окопов сами кидались вперед с криками: «За Ленина, за Сталина! Вперед Ура-а-а-а!». Однако не смотря на редкие неудачные попытки атаковать, массированной атаки не получалось. Надо отдать должное командирам и комиссаром, их храбрости и выполнению долга, они часто погибали первыми, пытаясь поднять людей в атаку, немец видел офицеров и стрелял в них. «Встать! Вперед! За мной Ура ...а...а...а!».

Дед выскочил из окопа побежал вперед. Бежать было нелегко. Ноги вязли в снегу, полы шинели били по ногам, а винтовку со штыком надо было не просто держать, а держать так чтобы немедленно применить, при необходимости. Но на это никто не обращал внимания, свист пуль, разрывы снарядов вокруг, вот что видел и чувствовал солдат. Слева и справа от деда бежали бойцы. .

На правом фланге дед заметил как развернулось Красное Знамя и по полю разнеслось: «За Родину ! За Сталина! Коммунисты! Вперед! Ура...а ...а...а» - « Это видимо наш политработник поднял их в атаку», - мелькнуло в голове у деда мысль. Этого человека он знал по работе в мирное время в обкоме партии, куда дед приезжал по бухгалтерским делам.

Туда, где взметнулось и развевалось на ветру Красное Знамя мгновенно ударила артиллерия фашистов. .Взрывы, грохот...и там где только что развевалось знамя и смело атаковали , в воздух полетели комья земли вперемежку со снегом .разбитые винтовки, куски шинелей и...разорванные тела.

Дед бежал вперед вдруг заметил,что ни справа ни слева никого нет, уже никто не бежит. Только свист пуль да разрывы снарядов. Высота где засели фашисты еще далеко. Дед падает и зарывается в снег.

Стало темнеть. Фашисты пускали ракеты освещая поле наступления, и заметив движение били туда.

Дед решил ползти вперед в «мертвую зону» под бугром. В верху были фашисты, они обстреливали поле наступления, а стрелять вниз себе «под ноги» им было не «с руки».

Под горкой кроме деда собрались ещё несколько солдат, подползали еще кто остался в живых или ранен. Находясь внизу в «мертвой зоне» наши бойцы слышали как в верху разговаривали немцы.

«Эх были бы гранаты, - сказал один боец, - закидать бы их». Но гранат не было. Да и немцы были довольно далеко.

Ночью стало еще холодней лежать в снегу. Вдруг из темноты спросили: «Здесь есть кто-нибудь?». Это спрашивал солдат присланный из части для сбора оставшихся в живых. Ему ответили. «Сколько вас?». Сказали, что человек десять.

«Следуйте за мной».

Все поползли за солдатом и вскоре добрались до своих. Бойцов накормили и выдали по 100 грамм водки. Дали так же табак, дед не курил и обменялся на 100 грамм водки. Потеплело после фронтовых 100 граммов. Затем всех отправили с передовой в ближайший тыл, кого в госпиталь, кого на формирования нового соединения. А их место в окопах заняли вновь прибывшие бойцы. Сегодня ночью или завтра днём им предстояло атаковать немцев на высоте, чтобы рано или поздно взять эту деревню и идти на Ржев.

Так прошло боевое «крещение» моего деда.

Страшное предложение и рукопашная

(третий рассказ деда)

На третий вечер дед рассказал мне о том, как один из бойцов сделал ему страшное предложение, страшное тем что оно предполагало совершить ужасный и подлый поступок, а так же рассказал о рукопашном бое.

Дед уже малость освоился на фронте. Привык жить на передовой, участвовать в боях, ходить в атаку.

Однажды к ним в часть прибыло пополнение. Один из вновь прибывших, еще не обстрелянный мужик, постоянно следовал за дедом. Как в боях, так и в быту. Дед бежит и мужик бежит, дед упал падает и мужик, дед в окоп или воронку, мужик туда же.

В боях под Ржевом, говорил дед, вероятность остаться в живых была очень мала. Бои и атаки шли не стихая. Немцы там хорошо укрепились и успешно отражали атаки Красной Армии. Если солдат не погибал в одном бою, то после формирования нового соединения и нового наступления его шанс выжить был еще меньше, а после третьего и четвертого раза вообще маловероятны. Боец мог пожить какое-то время, если получал легкое ранение и находился на лечении в госпитале. И остаться в живых, если получал тяжелое ранение, несовместимое с военной службой, и был демобилизован.

Как то между боями мужик, что постоянно следовал за дедом и с которым дед почти сдружился, завел такой разговор: Слушай Егор, сколько нас здесь полегло, под Ржевом? Очень много. А ведь мы и два месяца еще не воюем!? Не убьют сегодня, убьют завтра. Немец здесь крепко сидит, не взять нам Ржев. Только сгинем. А немец везде прет, по всему фронту, скоро наверное Москву возмет, Что тогда?...».

Дед сначала слушал не очень внимательно, но при последних словах насторожился. А мужик продолжал: «Давай, Егор, сдадимся немцу пока не поздно, глядишь и живы останемся?».

Дед не дал ему договорить, дед понял куда он клонит, к предательству. Притянул мужика к себе и сказал; «Слушай, ты это брось, я этого не слышал, а ты не говорил. У меня семья за Уралом, жена, дети. Что они скажут? И как им потом жить?».

Дед оттолкнул мужика и закончил: «Будь у меня на виду, и не дай бог если замечу что-то».

Общаться больше с этим человеком не хотелось. Дружить уж тем более. Дед стал его сторониться. Но присматривать продолжал. Однако после одного боя потерял его из виду после рукопашной, а дело было так.

Нашим наконец удалось взять высотку перед деревней, где засел немец. Красноармейцы ворвались в окопы фашистов, завязался рукопашный бой. Фашисты побежали в сторону деревни. Дед погнался за фашистом в офицерской форме. Тот бежал к машине, схватился за задний борт и хотел запрыгнуть. Машина тронулась, офицер сорвался. Падая он успел выстрелить из парабелума в набегающего на нег со штыком деда.

Деда откинуло наз, как будто бы какая то невидимая рука схватила его за плечо и кинула на землю. Упав на спину дед схватился за плечо .Ему повезло, как выяснилось потом, пуля прошла ниже ключицы и выше сердца, не задев жизненно важные органы. Дед понял, что ранен.

Другой солдат, бежавший за дедом, пригвоздил фашиста штыком к земле. Парабеллум выпал из рук офицера. Солдат подобрал его и побежал дальше. Бой продолжался. Деда подобрали санитары и отправили в госпиталь. Позже солдат что убил немца, предлагал деду взять на память парабелум.

«Возьми как память, из него чуть смерть ты не получил», - сказал он.

Но дед отказался. Он не любил оружия. Да и трофеи надо было сдавать. «Ты убил гада, значить твой трофей», - ответил дед.

Ранение деда было не тяжелым. В госпитале он пробыл недолго. Вернувшись в часть, того мужика что предлагал сдаться, дед не нашел .

Его не было среди живых, в мертвых он тоже не числился.

От немецкой пули у деда на спине остался след, что то похожее на укол от оспы, как у нас на руке были в детстве.

РАССТРЕЛЯННЫЙ КОТЕЛОК

(ЧЕТВЁРТЫЙ РАССКАЗ ДЕДА)

Четвертый вечер дед рассказывал о том как фашист расстрелял его котелок и хлеб что там был. На пути к Ржеву опять находилась деревня Эвнята фашистами. Чтобы сберечь людей командование решило не атаковать ее в лоб , а попробовать обойти и ударить с тылу. Искать обходной путь послали разведку. Командовал группой молоденький лейтенант.

Однако разведка нарвалась на замаскированный дзот. Убили почти всех. Лейтенанта ранили, дед был рядом. Он подполз к офицеру и спросил куда его ранили.

«Куда то в грудь», - прохрипел лейтенант. Дед перевернул офицера на спину и ощупал под шинелью грудь. Все было мокрое от крови, понять куда попала пуля и что за ранение было не возможно.

«Ползти сможешь?», - спросил дед.

«Не знаю...Навряд ли...Немного...», - слабо ответил лейтенант.

Немец пускал ракеты, освещая поляну и заметив движение стрелял туда. Видимо увидев шевеление там где был дед и лейтенант, немец пустил в ту сторону ракету, осветил их и стал стрелять. Дед закрыл лейтенанта и затих. Когда ракета потухла, он пополз таща за собой офицера. Дед зарывался поглубже в снег, прижимаясь к земле и тянул за собой лейтенанта. Фашист пускал ракету, и пока она светила, бил из пулемета. Деду показалось что целую вечность. Ракета взлетала, освещая поляну, дед затихал. Ракета тухла было темно, дед полз и тащил за собой лейтенанта. Наконец дед достиг опушки леса. Ему навстречу выскочили солдаты, оставшиеся в живых и помогли затащить лейтенанта в лес, в овраг.

«Он живой?», - спросил дед.

«Живой кажись», - ответили ему. - «Санитаров надо бы...».

Вскоре появились санитары и лейтенанта унесли в часть. Туда же вернулись и остальные и дед.

В расположении части дед принял положенные 100 граммов, чтобы согреться и решил перекусить. Снял вещьмешок и достал котелок. Котелок был весь в дырах от пуль. Как решето. А хлеб, что был в нем, превратился в сплошные крошки. Видимо немец, пуская ракеты, стремился попасть в движущийся вещь мешок, что был на спине у деда. Сам же дед был скрыт под снегом и замирал при свете, лейтенанта тоже немцу издалека не было видно, так как дед волок его по своему следу, и снег тоже частично скрывал офицера. Мешок же торчал на белой снежной поверхности и немец бил по нему, не догадываясь что надо мать пониже, не понимая почему он не может так долго попасть в этого русского. А если фашист сообразил, что надо стрелять ниже, тогда бы не стало деда и меня в конечном итоге.
Сейчас уже взрослым человеком, почти стариком, я не перестаю удивляться и восхищаться мужеством и стойкостью наших отцов и дедов. Меня поражает, в каких нечеловеческих условиях войны, они смогли .не только выжить . но и победить. Я часто задаю себе вопрос: «А мы могли бы это сделать?».

Позже, уже дома, деда вызвали в военкомат и вручили солдатский орден - Орден Красной Звезды, за боевые заслуги, за спасение командира Красной Армии.

Дезертир

Соединение, где находился дед, было под сильным огнем немецкой артиллерии. Не было связи с командным пунктом. Видимо провод связи где-то был перебит. Чтобы восстановить связь посылали одного за другим бойцов чтобы найти порыв. Не успев обнаружить повреждение, солдаты погибали. Необходимо было протянуть новую линию связи. Однако и это не удавалось. Погибали один за другим. Одного связиста разорвало на глазах у роты. Он тянул провод, бежал с катушкой телефонного провода по полю, снаряд попал прямо в него. Жуткое и страшное зрелище, там где был человек, уже ничего.

Позже связь все же удалось восстановить, когда обстрел прекратился. Рота, где находился дед, было отправлена с передовой для недолгого отдыха. И тут случилось ЧП.

«Строиться», - послышалась команда. Перед строем вывели солдата с забинтованной рукой. Лицо его было бледное и его трясло. Это был самострел. Не выдержав ужасов происходящего, он выстрелил себе в руку, сказав что ранение получил в бою. Но уловка не прошла, самострела разоблачили. И решили показательно расстрелять перед строем. Чтобы у других не возникло желание таким образом отстраниться от защиты отечества.

«Война дело суровое», - заметил дед. - «Отсидеться, укрыться за спинами других нельзя, не получиться".

«Невозможно», - заключил дед. - Время было такое или мы их или ОНИ нас. Не зря эту войну назвали Великой Отечественной войной».

Потом, продолжал дед рассказ, человек десять солдат под командованием офицера построились метрах в двадцати от дезертира. Они должны были привести приговор в исполнение. Дезертира заставили снять верхнею одежду, зачитали приказ - приговор, что за малодушие, нарушение присяги, он приговаривается к расстрелу.

Командир спросил, что может он что-то сказать хочет перед смертью. Дезертир молчал. Он стоял без шинели, безразличный ко всему происходящему, только сильно дрожал. Не понятно, то ли от холода или от страха. Было такое ощущение, что это уже не живой человек, ноги его еле держали, казалось еще немного и он упадет.

«Вопросы есть к трусу и изменнику?», - спросил офицер у солдат.

Дед выкрикнул: «Откуда родом? Как Фамилия?».

Тот назвал фамилию и адрес, но сейчас дед уже не помнил ни то, ни другое.

На деда зашикали: «Что ты с дезертиром разговариваешь».

Раздалась команда: «Пли!».

Полчерепа снесло у самострела. Он рухнул мгновенно, как срубленный.

Вспоминая рассказы деда о войне, я все время задаю себе вопрос: «Какое это было время? Какие были люди?».

И не могу ответить. Они были такими же, как мы, так же хотели жить, любить, чувствовать, боялись смерти, боли и страданий, но все это боль, страдания, смерть им пришлось испытать и вынести и победить. Это просто не в состоянии осмыслить и пронять нам выросшим и живущим в мирное время, чтобы понять надо испытать видимо то что испытали и пережили наши отцы и деды.

Последний бой

(пятый рассказ деда)

С дедом было спокойно и уютно, я уверенно чувствовал себя когда он рядом. Крупный, надежный, хоть и на протезе он в шестьдесят косил сено так, что за ним было невозможно угнаться. Пилил и валил деревья со мной простой ручной пилой, заготавливая дрова на зиму так что я валился без сил, а деду хоть бы что?! Крепкое и надежное было поколение, победившее в той страшной войне.

Вечерами в теплой натопленной деревенской избе, прижавшись к широкой дедовой груди, я затаив дыхание, слушал дедовы рассказы о войне. Слушала и бабушка, его жена, хотя и знала о нем все. Когда она провожала деда на фронт в 1941 году, ночью она сказала ему: «Егор, как мы будем жить без тебя? Знаешь, отец, вот если бы тебе оторвало ногу, и тебя отправили домой как инвалида, ты бы живой вернулся, хоть и без ноги. А Егор?».

«Скажешь тоже, хватит выдумывать», - ответил ей дед.

Сейчас, когда мне дед рассказывал о войне, она сидела рядом с койкой и вязала носки, слушая в то же время, уже который раз повествования деда.

Дед рассказывал о том что они опять наступали. Шел бой Красноармейцы атаковали по полю передвигаясь перебежками на противника. Солдаты укрывались в воронках, ложбинках разрушенных зданиях, за сараями, но шли вперед. Дед добежал до разрушенной стены то ли дома, то ли сара, и укрылся за ней. Кругом рвались снаряды, свистели пули, дед прислонился к стену и вроде как задремал на доли секунд. Последние дни час, где воевал дед, была утомлена переходами, работой, практически не отдыхала. Бойцы устали, не высыпались. Поэтому не смотря на то, что кругом стрельба, рвались снаряды, у деда на мгновение закрылись глаза, он как бы заснул на доли секунды. И в этом коротком сновидении дед увидел, как что то ужасное, похожее на гусеницу только из бомб, извиваясь хватает его за левую ногу. Дед стряхивает это видение, открывает глаза и видит не вдалеке вновь образованную воронку от упавшего снаряда. Он бежит туда и ныряет на дно воронки. Рядом слева и справа прыгают туда еще два солдата. В это время еще один снаряд падает почти туда же куда упал первый. Орудие фашистов видимо сдвинулось при выстреле и второй снаряд упал в ноги солдатам. От грохота взрыва и ударной волны дед на мгновение потерял сознание. Когда очнулся видит себя и солдат засыпанных землей. И странное чувство испытал дед в этот момент дед, какую-то легкость в теле, звон в ушах. Поднял правую руку - целая, поднял левую - целая. Поднял правую ногу - все на месте, поднял левую ногу - конца сапога где пальцы нет, и большой палец висит на коже, далеко внизу от ноги болтается. Солдаты что прыгнули с дедом в воронку были мертвы. Дед убедился в этом когда потряс одного и другого за плечо.

Дед выполз из воронки и пополз в тыл расположения наших частей. Бой продолжался. На опушке леса пулемётчик увидел деда и кричит: «Земляк, тебе ногу оторвало...».

«Знаю, - ответил дед.

В это время его заметили санитары. Их было двое. Они подбежали к нему, перевязали ногу погрузили на санки и повезли. Перетянутая нога заныла. Но дед терпел. В это время бомбёжка усилилась и санитары бросив санки спрятались в воронки. Дед лежал на санках, кругом рвались снаряды. Дед соскочил с санок и на одной ноге запрыгал к воронке где были санитары. Те выскочили из укрытия положили деда опять на санки и повезли подальше от поля боя. Вскоре они доставили его к санитарной машине, которая отвезла раненых в госпиталь. Когда деда везли в машине, рядом с ним сильно кричал один из раненных

«Что ты орешь? - не выдержал дед. - Мне ногу оторвало, я не ору».

«Тебе ногу, а мне ...» (солдат говорил о мужском достоинстве).

В госпитале деду отпилили ногу повыше ступни и ниже колена сантиметров на двадцать. Было очень больно. Дед был терпелив и мог стойко переносить боль, но когда пилили кость и проходили через нерв кричал. Перед операцией хирург налил деду почти полный стакан спирта, однако боль была не терпима когда задевал! нерв Когда все закончилось и дед очнулся, хирург спросил: « Ну как ты себя чувствуешь?».

«Нормально», - ответил дед.

«Болит?»

Дед кивнул.

«Спирт будешь?»

«Да»

Хирург налил еще полстакана. Дед выпил и заснул.

Нога заживала долго. При перевязках, замене старых бинтов на новые, было больно, когда отрывали присохшие к ране бинты. Врачи шли на хитрость, они отвлекали раненого разговорами о семье, жене, детях и в это время резко отрывали бинты. Дед не успевал ойкнуть, а бинты уже были сняты.

После лечения деда демобилизовали по инвалидности. Война для него закончилась. Получилась, так как сказала бабушка, провожая деда на фронт.

Дорога домой

Дед поехал домой после госпиталя. Протеза еще не было, пока что ему дали костыли, левый костыль быль сделан так что коленом он упирался на костыль, а сам костыль передвигал вперед рукой, так и двигался.

Демобилизованных по ранению солдат везли в теплушках. Была весна, кое где еще лежал снег, когда состав проезжал по полям где шли бои, там местами видны были еще подбитые танки, разбитые пушки, машины и другая разбитая военная техника.

Солдаты в вагонах топили буржуйки, пили чай, курили, рассказывали разные случаи из военной и не военной жизни, шутили, смеялись. Война для них закончилась. Дома ждали жены, дети, мирная жизнь, мирный труд . Смертельные, яростные атаки, артиллерийские обстрелы, кинжальный автоматный огонь всё это осталось позади. Они ехали домой, и конечно в тылу было тоже не легко, но всё таки они могли жить , жить и работать, воспитывать детей и любить жён. Предчувствие мирной жизни поднимало настроение солдат, и не смотря на то что у всех были тяжёлые ранения, настрой был бодрый и весёлый.

Паровоз стал подниматься в гору и замедлил ход. Один солдат выпрыгнул из вагона, чтобы набрать воды из озерка , которое показалось не вдалеке от железной дороги. Возможно, это был пруд, возможно просто углубление, где скопилась вода от растаявшего снега. Водоем находился метрах в пятнадцати , двадцати от железной дороги. Солдат обогнул разбитую снарядом пушку , и побежал за водой. Он был без руки, пустой рукав гимнастерки заправлен за ремень, на плечи была накинута солдатская телогрейка. Так с котелком в одной руке и с телогрейкой на плечах он и запомнился деду.

В однотонный, ритмичный стук колес о рельсы и солдатский смех, неожиданно ворвался оглушительный взрыв, война напомнила о себе. В воздух полетела земля, трава, комья снега, и когда все рассеялось и прояснилось, фронтовики увидели на проводах, протянутой вдоль железной дороги электролинии, разорванную телогрейку. Однорукий солдат наступил на мину, оставшуюся здесь видимо с времён боёв.

«Вот и попил чайку», сказал один из солдат.

«Вот и доехал домой», - сказал другой.

Война достала солдата уже тогда, когда самое страшное казалось позади.

Вот что рассказал мне дед о войне, о Великой Отечественной войне, участником которой он был. Воевать ему пришлось под Ржевом в первые самые тяжелые месяцы войны. И всегда когда я слышу о городе Ржеве, я вспоминаю деда, его рассказы о войне и стихи Александра Твардовского «Я убит подо Ржевом» и Лермонтова «Да, были были люди в наше время..».

Валерий АРХИПОВ